Пригород мира - Егор Киселев

Павел кивнул.

– Так вот, тетя Таня получает десять тысяч рублей, будучи доцентом на кафедре, работая на полную ставку. Обеспеченная замужняя женщина может себе это позволить, а мужчина должен содержать семью, поэтому и не может, таково мое мнение, если оно тебе, конечно, интересно.

– Значит, буду мести улицы, – съязвил Павел.

– Чудо, а не ребенок, – кинула мать, выходя из комнаты. – Кстати, – она на миг обернулась. – Ты ужинал сегодня?

– Да, мам, – не поворачиваясь, ответил Павел.

Павла уколола мысль, что матушка нашла его университетские программки. Не то, чтобы он их особенно прятал, однако же ему не хотелось, чтобы кто-нибудь вторгался в его приватность. Впрочем, она не устраивала ему скандал на счет сигарет, стало быть, никакого обыска в его комнате не было. Павел не стал придавать столь слабой реакции матери особенного значения, решив, что у нее и без него хватает проблем.

Павел пришел подавать документы в ВУЗ за две недели до экзаменов. Когда он взялся писать заявление, в комиссии его почему-то узнали, уточнили по спискам – заявление приняли только на платное отделение.

– А кто-то уже подходил к вам? – удивленно спросил Павел.

– Ваши родители, – не отрываясь от бумаг, ответила женщина.

– Ясно. – Коротко выдохнул Павел. – Всего хорошего.

– До свидания.

Он вышел на крыльцо университета и тут же вспомнил о тете Тане. «Доценты, вероятно, не сидят по приемным комиссиям, но определенное влияние они все же оказывают. Особенно на матерей-одиночек», – подумал Павел. Он не хотел, чтобы ему кто-либо оказывал помощь, в особенности же без его согласия. Любая помощь вызывала какое-то странное чувство в его душе, долги тяготили его.

Дома стало известно, что это было решение мамы. Она обращалась за советом к Татьяне Викторовне, но решила, что было бы лучше перестраховаться и подавать документы на платное отделение. Павла огорчила такая инициативность, однако возражать он не стал. Во всяком случае, социология была хоть как-то интересна Павлу в миллион раз интересней информатики в политехническом институте.

Следует, правда, сказать, что в университет Павел поступил со скрипом. Он почти не готовился к экзаменам, ленился, мало читал. Пока его однокашники проводили за книгами и учебниками все свое время, Павел ничего ровным счетом не делал. Он нашел какие-то электронные книжки, которые читал по нескольку страниц в день. Матушкино решение перестраховаться, в общем-то, спасло ситуацию. При поступлении на платное отделение абитуриенты проходили короткое собеседование, которое не прошел бы, наверное, только ленивый. Как бы то ни было, те два дня, которые проверялись результаты, Павел провел на иголках. Он ходил взад-вперед по комнате, теребил шторы на окнах, курил как паровоз, пока мамы не было дома.

До экзаменов, ровным счетом, Павел ни с кем не общался. Лишь после того, как он увидел свою фамилию в списке рекомендованных к зачислению абитуриентов, пришла мысль, что он очень уж давно ни с кем не виделся. Но подумав об этом, Павел вдруг загрустил. Бежать, радостно размахивая руками, не к кому. При мысли о близких людях, только мать приходила на ум, но она в последнее время была совсем какая-то задумчивая и грустная, напрягать лишний раз своим присутствием Павел ее не хотел. А кому еще можно позвонить?

Павел решил позвонить Андрею. Общением с Андреем Павел был обязан «Парусу», так как за все время совместного обучения они почти никогда не разговаривали. Впрочем, их неожиданное товарищество не переросло в какие-нибудь серьезные дружеские отношения, уж слишком разными людьми они были, к тому же вскоре появятся новые институтские знакомые, новые компании и заботы, а школьные воспоминания отойдут на второй план. Это до поступления в университеты кажется, что школа навсегда останется такой же родной и близкой, однако все эти воспоминания меркнут с первыми же институтскими победами, радостями, сессиями. Мне думается, что вряд ли кому-нибудь хоть раз удавалось снова ощутить ту атмосферу, которая царила в школе в его бытность. Школьные стены очень быстро отдают тепло, да и рады тут будет лишь пара человек – старые учителя из числа тех, кто помнит каждого своего ученика. Но выпускники возвращаются редко, а учителя старятся. Это учителя цепляются за каждое новое поколение, а тем, кто может свободно предаваться новым ощущениям, нет нужды ворошить прошлое.

Дома у Андрея никого не оказалось, родители были в отпуске, а сам он остался под опекой старшего брата – Владимира, с которым Павел еще не был знаком. Вскоре после Павла подтянулся и Ярослав, Павел едва ли мог теперь его узнать, после выпускного тот полностью (с его слов) «сменил имидж» и выглядел настоящим неформалом. Хотя, справедливости ради, нужно отметить, Ярослава вообще мало кто понимал, он обладал редким даром, оставлять в душе своих собеседников чувство глубочайшей недосказанности. Он был общительным человеком, оставаясь при этом совершено скрытным. Все, кто его знал, были уверены, что у Ярослава есть второе, а может быть, даже и третье дно. К этому времени Павел решительно не доверял Яру, и в трезвом уме не стал бы заводить с ним задушевных разговоров, но Ярослав принес с собой вина в трехлитровой коробке, что, в конечном счете, и помогло развязать Павлу язык.

Павел с винами особо знаком не был, хотя ему и казалось, что он уже знал об алкоголе все, ребята в сравнении с ним пороху еще не нюхали – они оба были из благополучных семей. Павел здесь чувствовал себя несколько уверенней, он отчего-то полагал, что его школа жизни дает ему некоторое моральное преимущество, хотя все это было крайне по-детски. Обычно говорят, что школьные попойки и курение это только способ казаться взрослее, но на деле это отчаянная попытка заполнить нравственную пустоту, преодолеть собственное духовное и душевное бесплодие. А потом все это преждевременное взросление выливается в немотивированное пьянство; трудно представить порой, через какую мясорубку проходят в юности люди. До такого хмельного интеллектуального морализма Павел дойдет чуть позже, пока же они только начинали пить, и все их разговоры были о предстоящей учебе в университете. Андрей торопил их, дабы не попасться на глаза Владимиру. Он, по словам Андрея, был настоящим занудой и вряд ли одобрил бы их затею.

Вино, впрочем, оказалось крепким, очень быстро хмель ударил в голову, и вчерашние школяры пустились в бесконечные споры, с пеной у рта защищая правильность сделанного ими выбора. Все они поступили в разные ВУЗы, что и стало причиной для споров. Ярослав поступил в филиал столичного университета на экономический факультет. Его мало интересовали оценки его выбора, он сидел отстраненно, хотя слушал ребят не без интереса. Андрей поступил в политехнический институт на информационные технологии. Этот выбор не удивил Павла; Андрея еще в школе называли хакером, он хорошо разбирался в компьютерах и искренне ими интересовался. Однако же к факультету информационных технологий у Павла отношение было, мягко говоря, предвзятое. Для него название этого факультета было синонимом родительского контроля и принуждения, но об их ссорах с матерью он товарищам, конечно, ничего не рассказал. Сначала он высказал недоверие по поводу специальности, после – факультета, в конце концов, прицепился к самому статусу политехнического института. Андрей же в решающий момент сделал невозмутимое лицо и заключил, что за фундаментальным образованием нужно ехать в столицу, а не протирать штаны в провинциальных университетах.

– Да, – не унимался Павел, – но классический университет, по крайней мере, обладает своей научной школой.

Андрей скучающе посмотрел на Павла:

– Угу-угу, двумя школами. Это ты в университетской программке вычитал? В Москве, может быть, в Питере – да, но не у нас.

– Никогда не слышал, чтобы гуманитарные науки требовали вложений. Ах, я ж забыл, они там в столице все поголовно на французском разговаривают! Да, физикам, может быть, и не додали синхрофазотрон, но историкам и без него неплохо работается!

– Не будь наивным, Паш, как будто эти провинциальные историки и мыслители всех мастей стоят в одном ряду с вышколенной московской профессурой?

– Даже в нашем провинциальном университете есть ученые достойные столичной кафедры. По крайней мере, все наши доктора защищали свои диссертации под руководством столичных профессоров. – Ребята обернулись. В дверном проеме стоял Владимир – брат Андрея. Это был высокий молодой человек, на вид лет двадцати пяти, с густой черной бородой и усами. Он прошел в комнату, пожал ребятам руки. – Окончи хотя бы первый курс, прежде чем так категорично заявлять.

– Боюсь, в таком случае мне придется дважды отучиться на первом курсе – второй раз в МГУ, – отозвался Андрей, – чтобы было с чем сравнивать.